масло) или камфора. Но Ренджини говорит, что сегодня она покупает каджал в упаковке, поскольку у нее мало времени. Однако на сцене она использует настоящий. "Глаза должны быть большими и открытыми во время катхакали, а каджал помогает и в том, и в другом", - говорит она.
Ренджини потеряла отца в 1998 году. Отчасти чтобы побороть свое горе, она решила открыть школу катхакали - Karunakaran Smaraka Kathakali- в честь него. Сегодня она обучает в основном девочек и замужних женщин. В конце концов она перестала заниматься юридической практикой, чтобы полностью посвятить себя школе и своей танцевальной карьере. "Катхакали - это страсть, превратившаяся в профессию", - говорит она. В школе также преподают макияж и, как следствие, нанесение каджала.
Во время воспоминаний об отце Ренджини расплакалась, ее каджаль остался нетронутым, когда она вытирала глаза, и на ткани не осталось ни пятнышка пигмента. В качестве учителя он был строгим человеком, редко говорил дочери в лицо, что ценит ее выступления, но часто хвастался ею перед незнакомыми людьми. Ренджини очень радует, что люди вспоминают ее отца, когда видят ее выступления, и хотя иногда она чувствует себя обремененной ответственностью за то, чтобы соответствовать его величию, это бремя она неизменно преодолевает, потому что, став артисткой катхакали, она получила "сильное сердце и еще более сильные глаза", - говорит она, указывая на свой горшок с каджалом. Не раз она ссылалась на целебные свойства каджала как на причину, по которой она не носит очки.
Ренджини настаивает, что она поддерживает не только смирение отца и его наследие как исполнителя, но и его красоту. Красота, объясняет она, не поверхностна - это не лицо женщины, не ее шея, не ее грудь, не ее живот или ноги. Я не чувствую красоты, когда я Ренджини, но я привношу красоту в своих персонажей на сцене". Исполнители катхакали не являются обычными людьми, потому что мы переносим зрителей в красивые места с помощью наших мудр, движений тела и взгляда. Зрители переносятся куда-то еще, в какой-то другой мир. Когда вы смотрите катхакали, вы видите не человека, не меня, Ренджини. Это мир, который открывает перед вами артист", - говорит она.
"Вы никогда не видели, как выглядят небеса, но художник катхакали может перенести небеса в ваше воображение. Красота для нас - это не физическая красота, мы даем вам ощущение красоты. Как мы это делаем? спросите вы. Через глаза. Когда вы смотрите на глаза и на то, как они двигаются, и когда вы смотрите на макияж и каджаль, вы испытываете нечто по-настоящему прекрасное, нечто глубокое".
Глава седьмая.
Взгляд гейши
Иехина, тридцати четырех лет, вежливо просит меня не снимать ее, пока она без подводки для глаз. Брови этой мягкоречивой женщины подкрашены в коричневый цвет, губы накрашены пунцовым, а лицо покрыто осирой - белой тональной основой, состоящей из рисовой пудры и воды. Гейши, или гейко, как их называют в Киото, носят сложный парик, который высоко сидит на голове, напоминая корону. Его секции, которые складываются и перетекают одна в другую, скреплены украшенными стразами шпильками. В этом образе нет ничего неброского, но сама Миэхина тоже неброская и очень спокойная. Хотя гейко хорошо выспалась, она говорит, что что-то не так с отсутствием подводки для глаз. "Я выгляжу не так, как раньше, я еще не презентабельна", - усмехается она. "Сейчас я выгляжу немного глупо, как будто я потерялась! Глаза женщины без подводки выглядят лениво".
Предложив мне чай, суп и закуски, в том числе креветки в кляре, крекеры в форме ромашки с морскими водорослями и мидзу йокан, десерт из желе красных бобов, она исчезает за занавеской, чтобы заняться косметикой. Подкладные слои ее белого кимоно в полоску, изысканно украшенного цветами, тянутся за ней, когда она переходит из комнаты в комнату причудливого чайного домика в районе Миягава-чо в Киото.
Когда она снова появляется, одна цветочная салфетка лежит на деревянном столике на полу, а другая - на груди. Из косметички она достает черные, красные и розовые палетки. Левой рукой она поднимает зеркало. А правой начинает наносить на уголки век персиковый цвет теней для век. "У меня нет желания выходить замуж, но я не против этого", - говорит она небрежно, почти бесцеремонно, нанося пигмент бамбуковой кисточкой. "Если появится подходящий человек - замечательно. Если нет - тоже отлично".
Замужество означало бы, что Миэхине пришлось бы оставить карьеру гейко - многовековую профессию, связанную с приемом гостей и организацией роскошных развлечений, включая подачу сезонных блюд, аранжировку цветов, танцы, пение, игру на инструментах и ведение бесед (гейша переводится как "человек искусства"). Миэхина наслаждается своей работой, но не настолько, чтобы отказаться от нее - ведь это "всего лишь работа", в конце концов.
Гейко окунает аппликатор в горшок с водой, а затем в красный порошок, чтобы поймать пигмент, а затем изящно подводит им края глаз, что называется мебари или мехадзики. Мебари похожа на современную подводку для глаз тем, что она накладывает трафарет на глаза. Но при использовании красного пигмента мебари отличается тем, что он предназначен не только для подчеркивания глаз, но и для их защиты. Миэхина говорит, что она настолько привыкла наносить тяжелый макияж, что это стало для нее второй натурой: ей удобно делать это наедине и в компании, и она быстро адаптируется к освещению в новой обстановке. Если в начале карьеры на подготовку у нее уходил час, то сегодня на это уходит вдвое меньше времени. В те времена макияж помогал ей быть уверенной в себе, поскольку она боролась с акне. Хотя она ненавидела прикасаться к своему лицу, ей нравилось, что средства для макияжа привлекают внимание к ее глазам и подводке.
Оттенки макияжа гейш - красный, черный и белый - являются традиционными японскими цветами, которые обычно используются в местном искусстве и за его пределами. Как и в случае с индийскими исполнительницами катхакали и повсеместными драг-квинс, толстые слои контрастных пигментов позволяют зрителям четко видеть лица гейш даже на расстоянии. По словам Суми Асахары, исследователя и журналиста, макияж гейш также способствует созданию "ощущения потусторонности", что усиливает чувство клиентов, будто они перенеслись из повседневной жизни в другое измерение.
Макияж не ограничивается лицом - затылок Миэхины выкрашен в белый цвет, за исключением небольшой части шеи, имеющей форму буквы W. Хотя белизна удлиняет шею и создает иллюзию маски, этот намек на обнаженную кожу указывает на то, что находится под ней. Обнажение кожи, как и глаза Миэхины, которые выглядывают из-под тяжелого слоя макияжа, напоминают зрителям, что за эстетикой скрывается
